Содержание
- 1 Биография
- 2 Комменты
- 3 Источники
- 4 Ссылки
Биография
До 1840 года обучалась в личном пансионе Ферай. На сцене Александринского театра дебютировала в роли Варвары в пьесе Филионова «Князь Серебряный» 10 ноября 1841 года — в бенефис собственной сестры Надежды. В будущем году, после дебюта в драме Родена «Ифигения в Авлиде» она была принята в труппу театра. 1-ый большой фуррор был в пьесе В. Р. Зотова — «Дочь Карла Смелого», где она игралась роль дуры Микаэлы, обычный, любящей и страдающей девицы — роль, требовавшую не катастрофического подъёма, а только искренности чувства. Юная артистка поразила всех своим исполнением; создатель пьесы даже воспел её в стихах. Новые трагические роли (в «Разбойниках», «Отелло», «Коварство и любовь») не содействовали её карьере. Её амплуа ярко проявилось в 1844 году, — в пьесе «Прихоть кокетки». Роль юный светской дамы княгини Томилиной, доверчивой кокетки, была оттенена ею с таковой простотой и грацией, что эта достаточно слабенькая пьеса длительно держалась в репертуаре. С того времени и обусловилась область творчества Веры Самойловой — роли светских дам и девиц. Роль Софьи в «Горе от мозга» была торжеством артистки. И. С. Тургенев написал для неё две одноактные пьесы: «Провинциалка» и «Где тонко, там и рвётся»; А. М. Жемчужников — комедию «Странная ночь»; Ф. Ф. Корф — комедию «Белая камелия», и никогда позже эти пьесы не видали таковой узкой художественной исполнительницы. Такая же была её игра в пьесах «Отставной театральный музыкант и княгиня», «Евгений Онегин», «Окно во 2-м этаже». Отлично удавалась ей и роль Маши в «Холостяке» Тургенева.
В 1853 году вышла замуж за полковника А. М. Мичурина и вынужденно (так как по тогдашним правилам, супруги офицеров не были бы актрисами, а на отставку Мичурина не согласился правитель Николай I) оставила сцену; как писал театральный летописец А. И. Вольф она «сошла со сцены в полном цвете лет и полном развитии таланта». Некое время была учительницей в Императорской театральной школе; после погибели супруга (1877) давала и у себя дома уроки драматического искусства — посреди её учеников были Анненкова-Бернар, Александра Брошель, И. П. Уманец-Райская, Глафира Мартынова и др.
Её дочь — выдающаяся актриса Вера Аркадьевна Мичурина-Самойлова.
Евдокия Яковлевна Панаева писала в собственных воспоминаниях (А. Панаева Мемуары. — М.: Захаров, 2002. — 448 с. — ISBN 5-8159-0198-9):
«Вера Васильевна Самойлова покинула сцену скоро, невзирая на то, что её игру публика очень ценила. Даже сударь Николай Павлович одно время всякий раз бывал в театре, когда она игралась, и нередко в антрактах выходил на сцену и говорил с ней. Но А. М. Гедеонов невзлюбил Веру Васильевну. Она держала себя с ним гордо. Закулисные сплетни раздували неприязнь, и различные бюрократы, очевидно, доносили Гедеонову о каждом слове, сказанном о нём В. В. Самойловой.
Договор её с дирекцией кончался, и было надо возобновлять его, но Гедеонову этого не хотелось, и он, что именуется, допекал её не мытьем, так катаньем. Самойлова востребовала новый лиф к бархатному платьицу для одной роли. Это таковой пустяк, о котором никогда не докладывают директору, а здесь услужливые бюрократы доложили ему. Гедеонов повелел ей ответить, что „и старенькый неплох для неё“. На репетиции В. В. Самойлова объявила, что не выйдет на сцену в древнем лифе. Сшить лиф можно было в несколько часов, тем паче, что бархатное платьице Самойлова должна была надеть в последнем акте. Гедеонову необходимо было, чтоб сударь находился в театре, когда Вера Васильевна исполнит своё слово и не выйдет на сцену. Он провозгласил плясать в дивертисмент тех воспитанниц, которых сударь обожал созидать. Сударь, точно, приехал в театр, но к последнему акту драмы. В то время за кулисами уже происходила история. Вера Васильевна посиживала в уборной и не надевала старенького лифа. Антракт затянулся. Сударь послал выяснить, почему не поднимают занавес. Гедеонов явился в ложу сударя и доложил, что Самойлова не желает одеваться, так как ей не сделали нового бархатного платьица, что она предъявляет такие неописуемые требования по собственному гардеробу, которые манят жуткие расходы.
— Скажи, что я приказываю ей выйти на сцену, — ответил сударь.
Похоронена была рядом с родителями, в Троице-Сергиевой приморской пустыни. На могильном монументе было написано: «Алмаз и жемчуг российской сцены». При ликвидировании кладбища пустыни была перезахоронена, в 1931 году, в Некрополе мастеров искусств Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге. Тогда же был перенесён и монумент.
